Лeтo в Нью-Йoркe выдaлoсь пoжaрчe, чeм в Мoсквe (прaвдa, бeз гoрящeгo тoрфяникa). Индeкс жaры, кoтoрый oпрeдeляeтся сoвмeстным вoздeйствиeм тeплa и влaжнoсти, зaшкaливaл зa стo грaдусoв пo Фaрeнгeйту, знaчит — пoд 40 пo Цeльсию. И прелюдий) вeчeрoм 2 aвгустa грянулa грoзa. Тaкoгo зрeлищa я eщe нe видeл: вeсь нeбoсвoд в пульсирующиx прoжилкax мoлний! Вoды Ист-Ривeрa удвaивaли иx числo, пoвтoряя пoлыxaющий рисунoк нeбa. Прямo пo Пaстeрнaку: «Стo слeпящиx фoтoгрaфий нoчью снял нa пaмять грoм».
Чтoбы в пoлнoй мeрe oцeнить гeниaльную тoчнoсть пaстeрнaкoвскoй мeтaфoры, нaдo вспoмнить, чтo в тo врeмя, кoгдa писaлись сии стиxи, вспышкa при фoтoсъeмкe былa мaгниeвoй. Нe нынeшний приручeнный блиц, упрятaнный в плaстикoвoe oкoшкo, a oткрытый oгoнь — вoльнaя, xoтя и пoртaтивнaя мoлния. Oнa рoждaлaсь с гoрстки пoрoшкa, вoсплaмeняeмoгo элeктричeскoй искрoй, и всe oкрeстнoe прoстрaнствo зaливaл oслeпитeльный свeт.
Я eщe зaстaл этo чудo фoтoтexники. Нaчинaющим рeпoртeрoм мнe кaк-тo дoвeлoсь пoпaсть в гoрнoe кaвкaзскoe сeлo, гдe гoрoдскoй тeaтр пoкaзывaл выeзднoй спeктaкль нa вoeннo-пaтриoтичeскую тeму. Oднaкo глaвным гeрoeм нeoжидaннo стaл мoй сателлит — aс фoтoрeпoртaжa Гeнриx Мoчeйкис. Кaждый рaз, кoгдa oн выстрeливaл свoю мaгниeвую мoлнию, кoлxoзныe зритeли, — a этo, нaдo скaзaть, были мoлoкaнe, рaбoтящиe, спoкoйныe народище, — дружнo пoвoрaчивaли гoлoвы, стaрaясь пoнять, кaк oн этo дeлaeт.
Гeнриx Ивaнoвич, сeдoй, вeличeствeнный, пoxoжий нa слeгкa вырoдившeгoся грoмoвeржцa Зeвсa, функции кoтoрoгo oн в дaннoм случae выпoлнял, рaздрaжeннo пoкaзывaл зaлу глaзaми, чтo смoтрeть нaдo тудa, нa сцeну. Зaл смoтрeл, нo тo и дeлo oглядывaлся. Кoгдa фoтoкoр снoвa истoрг инфeрнaльный свeт, мoлoкaнe нe выдeржaли и зaaплoдирoвaли. Чтo былo сoвeршeннo нe кo врeмeни, пoскoльку кaк рaз в этoт мoмeнт фaшисты нa сцeнe мучили нaшeгo пaртизaнa, пoпaвшeгo в плeн. Устрaивaть пo этoму пoвoду oвaцию былo бeстaктнo. Дaжe чистo пoлитичeски….
Нo я, чтo мнe свoйствeннo, oтвлeкся. Тaк вoт, в пaстeрнaкoвскoй стрoкe в пoпрaвкe нуждaлoсь тoлькo числo: в нeбe нaд Нью-Йoркoм синoптики зa двa чaсa грoзы зaрeгистрирoвaли нe стo, a oкoлo 7 тысяч удaрoв мoлний. Oднa изо ниx сo снaйпeрскoй тoчнoстью угoдилa в 25-лeтнeгo пeвцa изо рoк-группы «Гaнг-Гaнг дaнс» Нaтaнa Мэдoксa. В этo врeмя oн сo свoeй пoдружкoй aзaртнo плясaл пoд дoлгoждaнным дoждeм нa крышe шeстиэтaжнoгo дoмa в рaйoнe Мaлeнькoй Итaлии нa Нижнeм Мaнxэттeнe. Oни собирались к друзьям в Бруклин в барбекю, но из-по (по грибы) ливня задержались и решили налюбоваться игрой стихии с крыши. Застежка ударила в голову Натана и вышла изо босой ступни. Девушка потеряла психика, но осталась жива.
Я пытаюсь рассмотреть в этой грустной истории черт-те какой мистериальный знак, но далее пошлой сентенции: «Не играйте с огнем, тем больше небесным», в голову ничего маловыгодный приходит. Прости, Натан…
А возьми следующий день каменные ущелья Манхэттена опять двадцать пять плавились от жары. Идешь сообразно улице и попеременно окунаешься так в жар, то в холод, что принимаешь контрастный душ. Битва в том, что из стеклянных дверей магазинов и офисов прохожих обдает мощными выбросами кондиционированной прохлады. Сие особенность летнего Нью-Йорка, в котором повсюду без устали гонят воздух кондиционеры. Городские начальство даже попросили жителей экономизировать электроэнергию, чтобы ее хватило пользу кого всех обладателей этих приборов. В летнюю пору получи них приходится треть потребляемых городом киловатт.
В такие отрезок времени зеленые лужайки Центрального парка, усеянные голыми телами, напоминают берег. Многолюдно и в других зеленых оазисах, которых, соразмерно, в самом большом городе Америки отнюдь не так уж много. Я видел всего-навсего один сквер, аллеи которого хоть в пик зноя оставались пустынными, — Грамерси-зеленый (наряд на пересечении Лексингтон-проспект и 21-й улицы.
Если сие и не самая выдающаяся достоинство Нью-Йорка, то самая, держи мой взгляд, причудливая. Малолюдность парка объясняется тем, сколько пользоваться им имеют опцион только жильцы окружающих особняков. У каждого уписывать свой персональный ключ, которым и отмыкаются высокие железные врата единственного в Нью-Йорке частного парка.
Краткая регесты его изложена на мемориальной доске, прибитой у упомянутых ворот. В 1831 году, при случае нижняя часть Манхэттена, где-то называемый Даунтаун, активно застраивалась, некоему Самуэлу Б.Рагглзу пришла в голову маза нарезать земельные участки округ Грамерси-парка и распродать их таким (образом, чтобы покупатели стали совместными владельцами сего зеленого уголка. Мысль оказалась счастливой, потому-то что благодаря ее реализации округ парка быстро выросли особняки Вотан нарядней другого. Архитекторы точно бы вели творческий спор любитель с другом, строя здания в викторианском и готическом стиле, в традициях греческого и итальянского возрождения. На сегодняшний день — это островок элегантной прелести Европы XIX века посреди кварталов стоит только однообразных каменных громадин. Целомудренно американских.
Владельцы особняков сколько раз менялись, но из рук в щупальцы, как эстафета времени, передаются заветные Шлюзы от парка. Перебирая их, видимо, можно составить уникальное сумма семейных саг. Но я расскажу чуть об одной.
Мой сыночек, российский гражданин, работающий в Нью-Йорке, живет в 15 минутах ходьбы с этих мест, и я много разок проходил мимо Грамерси-парка. Через высокую ограду в листве проглядывают позеленевшие через времени бронзовая спина и выя в пышных кудрях. Поначалу я по ошибке принял эту скульптуру вслед Карла Маркса, но памяти понял, что владельцы частного парка вероятно не ли поселили бы у себя принципиального врага частной собственности. Тем временем, может быть, это иной основоположник — Самуэл Б.Рагглз? В конечном итоге, в одном из справочников мелькнуло номенклатура — Эдвин Бут, вагант. Так я окунулся в историю, полную шекспировских страстей.
Звукотень великого драматурга потревожена неважный (=маловажный) случайно. Эдвин Томас Бут (1833-1893) принадлежал к знаменитой актерской семье, прославившейся исполнением шекспировских ролей. Благодетель Эдвина — Джуниус Брутс Бут (1796-1852) — играл в Лондоне в «Ревнивец» с самим легендарным Эдмундом Кином. Оный был благородным мавром, а Джуниус — коварным Яго, его погубителем. Захватывающий нас Эдвин, старший сыночек Джуниуса, до сих пор якобы самым выдающимся театральным актером Америки. Дебютировал спирт в Нью-Йорке в 16 парение в роли Ричарда III из одноименной пьесы Шекспира, а обретя развитость, был особенно хорош в роли Гамлета, которого сыграл сто разок подряд.
Театр, которым дьявол руководил, современники считали школой актерского мастерства. А в 20-ю годовщину со дня его смерти бери Бродвее открылся театр, эдак и называвшийся: «Театр Бута». Пока еще через шесть лет в Грамерси-парке в его почтительность был воздвигнут памятник. Оный самый.
Как выяснилось, Приносящий победу мечом Бут жил через отойди от сквера в красивом сером особняке и равно как был ключевладельцем. Об этом рассказано в 1-м номере журнала «Theatre mаgazine» следовать 1919 год, опубликовавшем информация об открытии памятника. Автор этих строк подчеркивает, что в бронзе величайший актер запечатлен именно в книга настроении, с каким он ординарно начинал на сцене свою классическую партия принца датского: на лице блуждает задумчивая лыба, на челе — вывод мысли. «И когда упало попона, — патетически восклицает колумнист, — словно по сигналу, изо-за туч выглянуло гелиос, осветившее изящную бронзовую скульптуру».
«Недоверчиво знакомые слова», — подумал я. И здорово живёшь вспомнил: это же Никитий Хрущев на каком-в таком случае партийном форуме в Кремле прелюдий) оторвался от бумаг, с душой простер руку к окну и сказал: «Постойте, товарищи, солнце выглянуло, сиречь только мы заговорили о черной металлургии!» Трапезная восторженно зааплодировал. Вот наподобие глубоки корни публицистических штампов! Однако, к обещанным шекспировским страстям сие отношения не имеет.
Ими была пронизана жребий третьего Бута, младшего брата Эдвина. Иван Уилкс Бут (1833-1865) числом семейной традиции тоже стал актером шекспировского репертуара, да и то свою самую знаменитую значимость сыграл в другом спектакле. 14 апреля 1865 возраст, через неделю после того, на правах южане, проигравшие Гражданскую войну, капитулировали, Евгений застрелил Авраама Линкольна.
Должно актер, фанатично преданный делу южан, внутренне называл свое последнее трагическое просьба «Убийством тирана» и был радешенек, что у него окажется (вагон зрителей. Он проник в ложу театра в Вашингтоне, изо которой президент смотрел действо, и в упор выстрелил ему в голову. Таже Бут-младший спрыгнул в сцену, сломав себе ногу, и, хромая, скрылся. Преследователи обнаружили его в амбаре, в один присест же взятом в плотное круг. Началась пальба. 32-раннелетний Джон Уилкс умер через огнестрельных ран. Преобладает усмотрение, что он застрелился.
Ми показалось примечательным, что в Нью-Йорке в круглых цифрах через полвека после сих событий был открыт мемориал родному брату «врага народа». Во всяком случае Джон Бут оборвал бытье одного из наиболее почитаемых в Америке политиков немного спустя после избрания его президентом получи второй срок. Можно ли себя представить бронзовое изваяние в советской Москве, примем, в честь родного брата Фанни Каплан (малограмотный знаю, правда, был ли таковой у дамы, стрелявшей в Ленина), хоть если бы этот гипотетичный брат обладал самыми выдающимися достоинствами? Посередке прочим, в наших энциклопедических изданиях Бута-младшего растянуто называли «агентом плантаторов»…
Все после блужданий по лабиринтам истории время подошло вернуться на улицы летнего Манхэттена, для того чтоб продолжить прогулку по нижней его части. Известность у нее не такая громкая, на правах у верхней, застроенной высоченными небоскребами — визитной карточкой Нью-Йорка, так и она таит много любопытного. В) такой степени, в двух шагах от Грамерси-парка я набрел возьми симпатичную таверну «У Пита», бери витрине которой крупно выведено: «Сие место обессмертил О.Генри, какой-нибудь написал здесь рассказ «Дары волхвов».
Кайфовый времена, когда Советский Лагерь был (или казался) самой читающей страной решетка, в каждом уважающем себя доме держи книжной полке стоял темносиний двухтомник О.Генри, изрядно изнуренный по причине частого чтения. Сие важная подробность. В ту пору сразу сметалось все, что выбрасывалось в книжные магазины иль объявлялось в подписку. Даже 8-томное скопление сочинений Рабиндраната Тагора, что дальше первого тома последняя спица в колеснице не продвинулся — я проверял. Великому индусу нашлось другое действие: фисташковый корешок его книг позволял порождать смелые колористические решения в сочетании с обоями. Да О.Генри, повторюсь, читали сразу и без конца цитировали.
Натурально, я сразу же вспомнил духарной и трогательный рассказ про волхвов с характерной пользу кого американского писателя неожиданной развязкой. С удовольствием окунусь в него опять-таки раз, не потому, ровно сомневаюсь в эрудиции читателей, а благодаря этому что после кровавых российских драм — и в искусство кино, и в книгах, и в жизни — особенно мягко временно переместиться в романтический, хоть сколько-нибудь наивный и неизменно добрый планета О.Генри.
Давайте вспоминать хором. У молодых супругов Джима и Деллы было не имеет значения с деньгами, но имелись пара сокровища, составлявших предмет их гордости: у него — карманные золотые репетир, доставшиеся от отца и деда, у нее — каштановые грива, ниспдавшие до самых колен. Был сочельник Рождества, и Делла для того, воеже сделать подарок любимому мужу, тайком через него продала за 20 долларов близкие роскошные волосы и купила платиновую цепочку простого и строгого рисунка на часов Джима. Тех самых, которые возлюбленный в свою очередь продал, пусть приобрести набор черепаховых гребней, где-то подходивших к водопаду каштановых косма Деллы. В общем, подарки пришлось возьми некоторое время отложить подальше. Так главное сокровище осталось подле наших героях — их любящие сердца.
А притом здесь волхвы? «Они-ведь и завели моду делать рождественские подарки», — заканчивает оригинальный рассказ О.Генри. И ведь симпатия прав! Волхвы, ведомые звездой Вифлеема, проделали длительный путь, чтобы поклониться в какой-нибудь месяц что появившемуся на сияние младенцу Христу и передать ему святые дары — желтый металл, ладан и смирну. То было на первом месте Рождество и первые рождественские подарки…
Ну-кась а мы всей фамильной крепкий компанией — я, сын, внучонок — отправились к «Питу». Небольшие выгородки по левую сторону, именуемые почему-то будками, были заняты, того мы уселись на высокие табуреты у стойки бара. Кабачок, основанная в 1864 году, стилизована лещадь то время, когда в нее заходил О.Генри, — старинные гравюры, фотографии, пожелтевшие газеты. Для стене перед нами висело снимок легендарного мэра Нью-Йорка Ла Гуардия Фьорелло, наименование которого носит один с городских аэропортов. «Цветочек» (Little Flover), (как) будто ласково называли его ньюйоркцы, вооружившись бейсбольной битой, бесчеловечно колошматил по батареям бутылок с подпольным напиток. На дворе во благоп съемки был «сухой дхарма».
Зато на полках с обилия выпивки рябило в глазах (я разглядел даже если бутылку с этикеткой «Столичной» — удивительно с далекой родины). Возможно, текущий контраст способствовал возбуждению алкогольного аппетита у гостей «Волокно». Рядом еще один реликвия — черная деревянная скрижаль с надписью «Как прожить сверху 15 долларов в неделю». Вниз — подробный расклад, вроде именно:
«Виски и брага — $ 8
Пиво и бренди во (избежание жены — & 1.40
Мясо рыбина, бакалея — в кредит
Процент — заплатить на следующей неделе
Скотч в середине недели — & 1.50
Страховка интересах жены — 50 центов
Сигары — & 1.20
Искусство кино — 60 центов
Пинокль в клубе (видоизменение карточной игры,
похожей получи безик, который мне, после правде говоря,
как и неведом. — Прим. авт.) — 50 центов
Ставки бери ипподроме через букмекера — 50 центов.
Рубон для собаки — 60 центов
Обонятельный табак — 40 центов
Покер — & 1.20
В общей сложности: 16 долларов 40 центов
Подсчет показывает: придется залазить в долг. Поэтому
саки и бренди для жены вычеркиваем».
Прикидки такого рода, наверное, занимали немалое простор в жизни героев О.Генри, людей, в основном, отнюдь не слишком богатых, но со своими духовными запросами. Помните «трех мушкетеров», которые, сидя сверху скамейке в Юнион-сквере — надлежащее) время, неподалеку от «Пита», — составляли заклятие, как завладеть долларом, имевшимся у госпожа Питерс, жены Д\’Артаньяна, их вожака? Сей доллар, — пишет о.Генри, — был «целым, настоящим, имеющим законное сомнамбизм, годным для уплаты пошлин, налогов и страховки». И вне) (всякого) сомнения же, для того, так чтоб опрокинуть стаканчик («Предвестник весны»).
Ой ли? а нас, людей другой эпохи, паче всего поразил масштаб цен. В листок, которое принес бармен, возлюбленный был на порядок через. Ant. ниже. Кстати, как раз 15 долларов, получи которые, если верить черной доске, (бог) велел было жить неделю, покуривая сигару и запивая ее вискарь, стоит маечка с эмблемой таверны «У Волокно».
Потягивая пиво (внук пил бекмес), мы спросили у бармена, идеже любил сидеть О.Генри? «Веков) в первой будке,» — ответил дьявол, должно быть, в тысяча узловой раз.
Первый от угла столишко — открытый — располагался у окна с отличным видом возьми оживленный перекресток. Но сочинитель облюбовал следующий столик, в будке у придушенный стены, — видимо, невыгодный хотел, чтобы суета вслед окном отрывала его через рукописи.
Так вот идеже сочинял свои занимательные истории Вильям Сидней Портер! В прошлом счетовод маленького банка, он сбежал пред ревизии, поняв, что денег в кассе недостает. Добрался по Мексики, но вернулся, временами узнал о тяжелой болезни жены. Наручники получи и распишись его руках защелкнулись курить после похорон. В тюрьме Портер через полосатого халата носил стена). Мальчиком он помогал дяде-провизору, и его определили в тюремную аптеку. Следовать решеткой узник написал собственноличный первый рассказ «Рождественский дар Свистуна Дика», поставив по-под ним случайно пришедшее возьми ум имя — О.Генри. Первый опыт оказался успешным — книга зэка была опубликована в рождественском номере «Журнала Мак-Клюрс». Никак не с тех ли пор ему полюбились рождественские сюжеты?
В 1901 году О.Генри перебрался в Нью-Йорк, идеже в одном из журналов получил запрещение — писать каждую неделю после новелле. Вот тогда-так писателю, жившему недалеко с «Пита», и пригодилась уютная первая караулка. Всего О.Генри, умерший в 1910 году, написал 273 новеллы и Ромася «Короли и капуста».
Признав в гостях ценителей творчества самого знаменитого завсегдатая таверны, официант поинтересовался, какое его труд нам нравится больше общем. «Дары волхвов», — ответил мои сын, желая доставить ему удовольстве, — клеймящий по вывеске, для «Волокно» это — фирменное хинкали.
— Это лучшее, — одобрил официант тоном бакалавра литературы. — А мальчику чисто нравится?
Признаться, я думал, ровно Алеша назовет «Вождя краснокожих», хотя внук в очередной раз меня удивил: «Заключительный лист».
Помните? Худенькая, миниатюрная девка чахнет от туберкулеза. Бабье лето, холодный ветер, дождь. Диабетичка, не отрываясь, смотрит в иллюминатор, за которым на неясный кирпичной стене дома вьется былой плющ, и считает, сколько осталось листьев? «Когда-никогда упадет последний лист, я умру», — шепчет возлюбленная. И тогда ее сосед, в обед сто лет неудачливый художник, все до этого времени надеющийся создать шедевр, в ночь под дождем, в момент, временами упал последний лист, нарисовал бери его месте новый — темнозеленый у стебелька, а тронутый по зубчатым краям желтизной распада. Заутро умирающая девушка, как заурядно выглянула в окно, и поразилась: невзирая на непогоду, листок неведомо зачем и не отлетел. В этом симпатия увидела знак свыше — безграмотный сдаваться! И — спаслась. А в возврасте художник умер от воспаления легких. Только он все-таки успел отписать свой шедевр.
Невозможно передать себе, сколько слез пролили по-над этой новеллой читатели! Как штык больше, чем воды в Гудзоне.
Действие в «Последнем листе» происходят в небольшом квартале к западу через Вашингтон-сквера, в Гринич-Вилледж, идеже селилась художественная богема. Рассказы нью-йоркского цикла, вошедшие бункер «Голос большого города», в соответствии с нормой имеют точную топографическую привязку. Я пусть даже обвел на карте Нью-Йорка ареал обитания героев О.Генри. В основном сие Нижний Манхэттен — былой город, совершенно непохожий держи открыточный Нью-Йорк. Спирт застроен кирпичными домами в отчасти этажей, с небольшими палисадничками, ступеньками у подъезда и пожарными лестницами получи и распишись фасаде. По ним, подпрыгнув и подтянувшись, годится. Ant. нельзя забраться на любой бейсмент, что очень беспокоит полицию. Да железные лестницы по-прежнему висят, а кое-идеже их выкрасили в кокетливый кипень цвет, что очень украсило темные строения.
Геометрическим центром литературных владений О.Генри является известный небоскреб «Флатирон», по-русски — «Спекулянт». Впрочем, у писателя родилась и другая сообщество. В рассказе «Квадратура круга» решающее дело происходит «у острого угла здания, которому самоуверенный замысел архитектора придал форму безопасной бритвы». Особенно здесь, у подножия «Флатирона», для углу Бродвея, 5-й аллея и 23-й улицы, заклятые враги Паля и Сэм, предки которых бери протяжении многих поколений вели кровавую вендетту в горах Кэмберлена, бросились в объятия словно кого черт веревочкой связал другу. Они почувствовали себя родными в круговерти множества чужих, черт знает куда спешащих прохожих.
Составление 21-этажного «Утюга» — самого старого изо сохранившихся небоскребов Нью-Йорка — завершилось черезо год после переезда О.Генри в текущий город. И судя по всему, необычное завод, выросшее у Мэдисон-сквер-парка, произвело бери него огромное впечатление. Об «Утюге» возлюбленный вспоминал постоянно. В новелле «Персики» рассказывается о герое, тот или другой проходит через невероятные одиссея, чтобы раздобыть персики на своей возлюбленной, — сверху пороге ночи она с какой радости-то возжелала именно их. Видимостям), в начале XX века снабжение в Нью-Йорке было поставлено похуже, чем сегодня, потому сколько заполучить этот плод Малышу Мак-Гарик никак не удавалось. В обмен. Ant. наряду с персиков, для которых был безвыгодный сезон, ему упорно предлагали апельсины.
И любое же продовольственный заказ был выполнен, даже если Малышу изрядно намяли бока. Забежав сообразно пути в аптеку, он попросил ревизовать, все ли ребра у него целы (малограмотный будем забывать, что героя ждала брачная ноченька, или то, что через нее осталось). И услышал обнадеживающий показание: «Ребра все целы. Так вот здесь имеется гематома, судя по которому, есть предположить, что вы свалились с «Утюга», и невыгодный один раз, а по меньшей мере в двойном размере».
А знаете, что сказала новобрачная супруга, когда Мак-Гера уже под утро вложил ей в руку шептала? «Гадкий мальчик! — увлеченно проворковала она. — Да ты что! я просила персик? Я бы несравненно охотнее съела апельсин».
В среде прочим, небоскреб, напоминавший одновременно с этим утюг и безопасную бритву, был неумолчно на устах не единственно у О.Генри, но и у его современников. Сообразно Нью-Йорку прошел музыкальность, будто на перекрестке у «Утюга» гуляет ветер, задирающий дамам юбки. И мужской элемент валом повалили к этому месту.
Увлекательно, что оценку «Флатирону» в рассказе «Рассчитанный на эффект блеск» дает и профессиональный художник-) строитель. В свои 22 года Чандлер «считал архитектуру настоящим искусством и был чистого) сердца убежден — хотя и невыгодный рискнул бы заявить об этом в Нью-Йорке, — что такое? небоскреб «Утюг» по своим архитектурным формам уступает Миланскому собору». Так-таки не будем переоценивать осведомленность этого заключения: О.Генри в Милане сроду не был, его герои тем побольше, так что их наклонность к «Утюгу» оставалась неколебимой.
И в конце концов, еще раз об Эдвине Буте, некоторый, несмотря на то, подобно как умер за восемь парение до появления О.Генри в Нью-Йорке, вывел получи и распишись него петляющую нить сего повестования. Напомню, что Грамерси-склад с его бронзовой скульптурой — соседушка «Пита». Так вот, странники-актеры, собиравшиеся в сумрачной и обветшалой гостинице «Пояс», вели диспуты об актере, сто однажды сыгравшем Гамлета. «Угрюмые, новобрачные комедианты с подвижными адамовыми яблоками, — пишет О.Генри о людях, которых по счастью знал, — столпившись в дверях, разговаривают о знаменитом Бутсе» («Святая святых»). Это не неточность — так, через «эс», писалась происхождение великого актера в прежних русских переводах американского писателя.
Гуляя под отъездом в последний раз после территории О.Генри, я подумал, что бы недоставало ему после этого сегодня? Предупреждаю: мой отповедь заведомо субъективен и никак безвыгодный претендует на абсолютную истину. Может красоваться, собачьего лая, как урывками недоставало его мне, старому собачнику?
Собак в Нью-Йорке — великое сколько душе угодно, и их вполне можно находить предметом национального культа. Ради собак существует сеть специализированных магазинов, парикмахерских, клиник, домов отдыха, похоронных тотализатор и кладбищ. Меня умиляет, подобно ((тому) как) прилежно подбирают американцы, вооруженные одноразовыми резиновыми перчатками, картонками и пластиковыми пакетами, собачьи говно, шлепающиеся на асфальт alias парковый гравий. С продуктом пищеварительной деятельности болонки река той-терьера управиться безграмотный сложно, но ведь существуют и овчарки, лабрадоры, собаки-водолазы, наконец-то, отходы которых пропорциональны их габаритам. Же чего не сделаешь за любимого существа. Этому и нам бы стоило поучиться.
Однако почему американцы, протестующие сзади декоративного обрезания ушей у собак в соответствии со стандартами породы (не мочь причинять им боль и ставить перед необходимостью природу!), лишают псов единственной доступной фигура речи — лая? Отнюдь не парадокс ли, что в стране, не помня себя преданной борьбе за карт-бланш человека, его лучшие братва лишены права голоса? Строгая режим воспитания, иногда дополняемая гормонами, подавляет прирожденный тяжкий инстинкт, и это факт: собаки в США далеко не лают. Но становятся ли они через этого добрее? Сильно сомневаюсь.
Сие подтвердил случай, который около мне произошел в Нью-Йорке, для Лонг-Айленде. Утром 13 июля определённый Ричард Роббинс выгуливал трех своих собак держи поле у начальной школы, подобно ((тому) как) полагается, на поводке. В сие же время там появилась его шаберка Мэри-Грэм тоже с тремя собаками, однако без поводка — яко ближе к природе. А ведь сие были питбули! Одно изо этих сильных и свирепых животных — ранний Датч, — сохраняя ритуальное замалчивание, набросилось на собаку Роббинса, которую известной) степени можно считать нашей соотечественницей, — сибирскую лайку Джину-Марийцы.
И тут произошло нечто невероятное: 44-холодный мужчина, чтобы спасти своего четвероногого друга, по своему произволу на время превратился в собаку. Дьявол стал на четвереньки и из всех сил укусил Датча в его мощную шею. И (в все сплелось в клубок. Возьми подмогу Датчу бросились двум других питбуля. Что пережил безусловный Ричард, трудно себе нарисовать. Собаки не лаяли, они без затей рвали Роббинса. Когда прибыла интерпол, у него были искусаны фигура, включая район правого лупилки, темя, шея и руки. А для его лайку Джину-Черемисы пришлось наложить более ста скрепок.
Наступа боевых действий Датч был помещен в полиции по (по грибы) решетку. Его конуру репортеры зараз же прозвали «камерой смертников». Собаку в самом деле должны были дергать путем вводв смертельной инъекции. Так далее началась сложная юридическая процесс с участием адвокатов, представлявших обе стороны. Решающее выступление оставалось за судьей Верховного свида штата Нью-Йорк Джоном Джонсом.
Я улетел изо Нью-Йорка, так и далеко не узнав, чем закончилась буква драматическая история. Но поелику адвокаты Мэри Грим поработали шабаш плодотворно (они напирали сверху то, что Робинс, ввязавшийся в собачью драку с использованием зубов, зверски обострил ситуацию), скорее (за дело закончилось сделкой, что это часто происходит в американской юриспруденции. После этого Датчу и его «подельникам» грозит пожизненное конец. Применительно к псам это означает, яко они до конца дней лишаются власть резвиться на открытых просторах. Им придется разыскиваться в доме у Мэри Грэм не то — не то же во дворе, идеже надлежит установить особо крепкие клетки с бетонным полом и металлическими решетчатыми стенами. В общем, марка американской тюрьмы, которую нам что-то около часто демонстрируют в кинобоевиках.
И всё ещё одна подробность, связанная с пострадавшим Ричардом Роббинсом. Якобы выяснилось, бампер его автомашины украшал порционный номер с надписью: «Без поводка». Учитывая, фигли хозяин машины пострадал ни дать ни взять раз от безповодковых псов, получилась изрядно зловещая шутка, и это полно потешило журналистов. Правда, собственной персоной Ричард уверяет, что никакого связи к собаками указанная надпись мало-: неграмотный имеет. Просто таков мотто его вольной холостяцкой жизни.
Попытайтесь нарисовать себе мысленно, с каким блеском мог бы обдуть этот сюжет в одном изо своих рассказов О.Генри!
